Если в прошлое, лучше трамваем
со звоночком, поддатым соседом,
грязным школьником, тётей с приветом,
чтоб листва тополиная следом.
Через пять или шесть остановок
въедем в восьмидесятые годы:
слева – фабрики, справа – заводы,
не тушуйся, закуривай, что ты.
Что ты мямлишь скептически, типа
это все из набоковской прозы, –
он барчук, мы с тобою отбросы,
улыбнись, на лице твоём слёзы.
Это наша с тобой остановка:
там – плакаты, а там – транспаранты,
небо синее, красные банты,
чьи-то похороны, музыканты.
Подыграй на зубах этим дядям
и отчаль под красивые звуки,
куртка кожаная, руки в брюки,
да по улочке вечной разлуки.
Да по улице вечной печали
в дом родимый, сливаясь с закатом,
одиночеством, сном, листопадом,
возвращайся убитым солдатом.
Best take the tram…
Best take the tram if you’re going back to the past
with its bell, the drunk bloke next to you,
the grimy school kid, the mad old girl,
and, of course, the poplar leaves drawn in its trail.
Five or six tramstops later
we ride into the nineteen-eighties –
factories to the left, works to the right,
no one cares, get out your fags, what’s wrong with you.
What’s that you’re mumbling, sceptical, something
like this is all lifted from Nabokov.
He was the
barin’s son, you and I are the leftovers,
come on, smile, there are tears on your face.
This is our stop –
posters, banners, here and there,
blue sky, red neckties,
somebody’s funeral, musicians playing.
You play along to them on your whistle
and then float off to the beautiful sound,
leather jacket, hands in your pockets,
along that path of unending separation,
along that road of unending sadness
to the house where you were born, melting into sunset
solitude, sleep, the moulting of leaves,
come back as a dead soldier.
————————
Городок, что я выдумал и заселил человеками,
городок, над которым я лично пустил облака,
барахлит, ибо жил, руководствуясь некими соображениями,
якобы жизнь коротка.
Вырубается музыка, как музыкант ни старается.
Фонари не горят, как ни кроет их матом электрик, браток.
На глазах, перед зеркалом стоя, дурнеет красавица.
Барахлит городок.
Виноват, господа, не учёл, но она продолжается,
всё к чертям полетело, а что называется мной,
то идёт по осенней аллее, и ветер свистит-надрывается,
и клубится листва за моею спиной.
This little town . . .
This little town, which I myself dreamt up and settled with people,
this little town, where I released the clouds into the ether,
is breaking down, for it lived ruled by certain
notions along the lines that vita would be brevis.
The music dies out, although the musician does his best.
The streetlights are on the blink, although the electrician’s language is
foul.
The girl’s beauty sours as she watches in the mirror.
This little town is breaking down.
Blame me, lads, I didn’t allow for
life goes on –
everything down the pan, and that object they call me
walking an autumn avenue, in a gusting whistling wind
and behind my back, the swirling of the leaves.