“Ah! There is nothing like staying at home, for all comfort”
Джейн Остин (1775-1817) провела почти всю свою жизнь в Хемпшире. Исключение составляют три года учёбы в юности (на каком-то этапе это был Оксфорд) и город Бат (Bath), Сомерсет, где она прожила с 1801 по 1806 год. Который, она, насколько я знаю, недолюбливала, несмотря на всю его красоту. Зато ей понравился немирный Саусхемптон, куда она после Бата ненадолго переехала к брату-моряку Фрэнку.
А вот Чотон (Chawton),
в котором написана большая частьеё произведений, Остин любила. Что вполне понятно – мне тоже нравится эта деревушка. Кроме того, там был первый собственный дом Джейн. Туда она вселилась вместе с матерью, сестрой Кассандрой и подругой сестёр, Мартой Ллойд. Которой после смерти её собственной матери стало негде жить. При этом она сама была сестрой Мэри, второй жены брата Джейн, Джеймса. Собственно, предполагалось, что Марта поселится у своей сестры, чтобы помогать ей с хозяйством и детьми. Видимо, она колебалась.
Но тут появился дом в Чолтоне, и очень вовремя: Джейн с командой уже, наверное, устала переезжать от родственника к родственнику (хотя её овдовевшей матери это, вроде бы, даже нравилось) и хотела жизни более уединённой и размеренной.
Следует, наверное, напомнить читателю, что в небогатой семье Остинов было 8 детей. Все выжили, шесть мальчиков и две девочки. Описывать здесь все их судьбы я не возьмусь. Добавлю только, что единственной сестрой Джейн была Кассандра. Та, чей жених умер от лихорадки в Вест-Индии. Та, что оставалась с Джейн до самой её смерти (уже в Винчестере, где находился лечащий врач). Которая, схоронив сестру, вернулась в Чотон и сожгла изрядную часть её личной переписки. Оставив в результате много неясностей и белых пятен в биографии писательницы.
Да, а Марта впоследствии вышла замуж за другого брата Джейн, Фрэнка. Ей было 63 года. У овдовевшего адмирала Фрэнка было одиннадцать детей – ну, вы понимаете…
Так что Кассандра доживала в Чолтоне одна. С прислугой, разумеется – без этого тогда было никак. Уф!
Теперь я, конечно, вернусь к Джейн.
Оставим её несостоявшийся брак: Томас Лефрой, впоследствии очень высоко поднявшийся по социальной лестнице, вспоминал о юношеском романе без печали. Родители молодых людей не видели перспектив в союзе двух бедняков. Насколько Джейн «хранила верность» юношеской любви (отвергнув впоследствии ещё, по меньшей мере, одно предложение руки и сердца) неизвестно. Есть догадки о других её романах, но трудно сказать сейчас, почему она так и не вышла замуж.
Зато, на мой взгляд, легко сказать, почему она стала известной писательницей. Помимо её собственного дара, разумеется. Практически все её издания и растущая слава приходятся на период проживания в Чотоне. Именно там, в этом доме, Джейн расписалась вовсю. Доработала первый вариант «Разума и чувств», затем принялась за «Гордость и предубеждение». И, главное, после выпуска одной книги немедленно следовал выпуск следующей. За примерно пять лет было опубликовано пять книг. Вот что значит оказаться в правильном месте!
Напомню ещё, как Джейн и три другие женщины получили эту возможность.
У большой семьи Остинов были богатые и бездетные родственники, Найты. Озабоченные отсутствием наследника, они предложили усыновить одного из сыновей Остинов, Эдварда. Вот так и вышло, что со временем Эдвард стал владельцем большого количества недвижимости.
По некоторым версиям, Эдвард не сразу заселил своих родных в Чотон (дом сдавался в аренду). Но арендаторы съехали, общественность надавила, и в результате вся женская часть (плюс Марта) оказались устроены.
Остальные члены семьи регулярно их навещали.
Джейн Остин – это британское народное достояние. Недавно выпустили новые десятифунтовые банкноты с её изображением. Портрет этот – несколько модифицированная версия раннего рисунка Кассандры. Поместье на горизонте не имеет отношение к самой Джейн. Оно скорее символизирует еёлитературные образы. А вот чепец похож – я видела такие в её чолтонском доме. Так что достоверность соблюдена.
За что же мы так любим творчество этой женщины, никогда в жизни не бывавшей даже в Лондоне и не слишком вникавшей в исторические события той бурной эпохи? Взять хотя бы те же «Гордость и предубеждение», чью экранизацию (раннюю многосерийную ВВС-версию, разумеется) мы с девочками пересматривали несколько раз – с неизменным удовольствием. Что такого замечательного видит, например, в этом во всём моя младшая дочь, почти миллениал, современное дитя, чья жизнь бесконечно далека от провинциальных драм мелкого дворянства на стыке XVII и XIX веков?
Не тронем русскую классику – у меня у самой с ней непростые отношения. Но вот, например, Томас Харди, вполне себе великий, родившийся много спустя после смерти Джейн Остин. Его «Тесс» – в программе по литературе в колледже. Казалось бы – ведь страсти роковые, социальные и нравственные проблемы в одном флаконе. Да и по времени уже ближе к нам.
Однако изрядное количество яду было вылито дочерью в его адрес по ходу многочисленных эссе – и про знание жизни вообще, и про понимание женщин в частности.
– Так чем же прекрасна Джейн Остин? – спрашиваю я.
И получаю довольно подробный ответ.
Во-первых, она писала очень чётким ясным слогом, без вот этих заморочек своих предшественников-мужчин, где каждая фраза уходит за горизонт. Во-вторых, у неё было отменное чувство юмора. Ну и психология: все эти полутона, сплетения мотивов и судеб на фоне, казалось бы, простой картины жизни.
А не наоборот, когда накручено до одури, а всё в сюжете подчинено незамысловатой идее автора. Вроде того же Харди, например.
– Вот смотри, – пишет мне дочь – первая строчка «Pride and Prejudice»: «Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену». В этом вся Остин.
Далее миссис Беннет обрушивает на мистера Беннета поток своих чаяний по поводу приезда богатого соседа. Выглядит это вполне чудовищно (особенно для современных девочек), но столь убедительно и смешно… И, между прочим, сия взбалмошная особа в результате получает абсолютно всё, что запланировала! У девушек же той поры и той социальной прослойки жизнь устроена так, что все случайные встречи на улице, вечеринки и посиделки с учтивыми беседами – это целый мир, полный побед и поражений.
Потому что удачное замужество – это подпора всей семье. Или же – мы знаем, как оно будет. Не у всех есть богатые братья-адмиралы.
Джейн всегда писала только о том, в чём хорошо разбиралась сама.
Я была в Чолтоне, но давно. Решила освежить свои впечатления – у меня осталось ощущение очень приятного, тёплого места с приветливыми людьми. Сама же деревушка вся сплошь застроена старинными домами, за которыми располагается поле с овечками.
Дом немного изменился с того времени: теперь там был магазин с сувенирами при входе. Целая куча уборных во дворе создавала все удобства престарелым посетителям и родителям с детьми. Кажется, в саду стало ещё больше цветов.
Я прошла мимо колодца, заглянулав маленькую пекарню и на кухню. Затем вошла в дом.
Всё, как положено: широкие деревянные половицы, кое где внизу – каменные плиты. Пианино, на котором дали побренчать младшей в наше предыдущее посещение. Небольшие комнаты, довольно аскетически обставленные спальни – но у каждой женщины была своя. На окне, выходящим на улицу с пабом на противоположной стороне, стоял букет свежих цветов.
Пожилая элегантная леди-смотрительница беседовала с посетителями. Большая их часть – немолодые люди. Позднее приехал целый автобус с группой седых энергичных туристов. Но я успела уже всё обойти и спустилась вниз в некотором недоумении: я не нашла ванной (ну, и туалета, само собой). Видимо, в прошлый раз это проскочило мимо моего внимания. Тогда я ещё не успела поработать кэрэром – наверное, поэтому.
Так что я обратилась к смотрительнице с вопросом. Вид у меня был несколько растерянный, и она поспешила мне объяснить, что в доме действительно ничего этого нет. Совсем. Вода? Её приносили в тазиках. Откуда брали? Там колодец, помните? Ну да, в кухне тоже всегда был запас, для готовки и мытья… Бельё кипятили…
Во дворе была туалетная будка для дневного времени, а на ночь – potty, да.
Ну, это-то я знаю – разумеется, никаких упражнений над фаянсовой посудиной. «Commode» оно называлось – такое кресло специальное.
Далее мы довольно долго болтали о бытовых приёмах того времени, особенно с учётом всяких женских дел и младенцев, где они есть. И даже вспомнили наши (в двух разных странах прошедшие) юные годы, когда всё ещё тоже было не сплошь одноразовым, и насколько тогдашний быт отличался от нынешнего. Не говоряуже о нём пару столетий назад.
– Мы не так много можем узнать из литературы, – вздохнула дама. – Мужчины-писатели предпочитали это не видеть, а женщины, даже такие, как Джейн, ни за что бы не стали описывать подобные вещи.
Ушла я в задумчивости, мысленно воздвигая на задах сада баньку.
Чотон не преминул меня порадовать своими старыми кирпичами, тимбером и соломой. Кукольная кошка по-прежнему висит на одной из крыш. Мысли о доме с историей, с милыми призраками по углам, с настоящими стенами, но при этом со всяким
современным оборудованием, сокращающим ежедневную рутину до незначительной величины, снова завладела моим сердцем. Осень в Хемпшире прекрасна.
01.11.2017